КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 31 марта 2022 г. N 804-О
ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ ГРАЖДАНКИ
ПРОКОПЬЕВОЙ СВЕТЛАНЫ ВЛАДИМИРОВНЫ НА НАРУШЕНИЕ
ЕЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПОЛОЖЕНИЯМИ СТАТЬИ 205.2 УГОЛОВНОГО
КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова,
рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданки С.В. Прокопьевой к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
установил:
1. Гражданка С.В. Прокопьева оспаривает конституционность положений статьи 205.2 ‘Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма’ УК Российской Федерации, а именно ее часть вторую, пункты 1 и 1.1 примечаний.
Приговором суда С.В. Прокопьева осуждена к штрафу за совершение с использованием средств массовой информации и информационно-телекоммуникационной сети ‘Интернет’ публичного оправдания и пропаганды терроризма. Как установил суд, С.В. Прокопьева, являясь журналистом, опубликовала информационный материал, который также вышел в эфир на радио. По оценке суда, распространенный текст содержал публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании, был направлен на формирование у неопределенно широкого круга лиц представления о допустимости осуществления террористической деятельности. По результатам апелляционного и кассационного обжалования приговор оставлен без изменений.
Как утверждает заявительница, оспариваемые законоположения не соответствуют статьям 2, 20, 22, 29 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют без каких-либо ограничений несоразмерно и произвольно привлекать к уголовной ответственности журналистов, информирующих общество об обстоятельствах совершения террористического акта и не выражающих при этом поддержки или одобрения как совершенного террористического акта, так и деятельности террористов.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.
Установление или изменение составов преступлений и мер ответственности связано критериями пропорциональности и соразмерности ограничения прав и свобод граждан конституционно значимым целям, вытекающим из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, как и ее статьей 19 (часть 1), провозглашающей принцип равенства всех перед законом, из которого следует, что любое правонарушение и санкция за его совершение должны быть четко определены в законе так, чтобы исходя непосредственно из текста нормы (при необходимости — с помощью толкования, данного ей судами) каждый мог предвидеть правовые последствия своих деяний. При этом разрешение вопроса о размере санкций за преступления является прерогативой федерального законодателя, который, принимая решение о криминализации деяния, обязан учитывать типовую оценку его общественной опасности и, если отдельные признаки преступления свидетельствуют о том, что степень его общественной опасности существенно изменяется по сравнению с типовой оценкой, провести дифференциацию уголовной ответственности, с тем, однако, чтобы при этом не нарушались принципы равенства и правовой определенности (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 5 марта 2013 года N 5-П, от 11 декабря 2014 года N 32-П, от 31 марта 2015 года N 6-П, от 8 декабря 2017 года N 39-П, от 25 апреля 2018 года N 17-П, от 24 мая 2021 года N 21-П и др.).
8 (812) 467-95-35 (Санкт-Петербург и ЛО)
8 (800) 302-76-91 (Регионы РФ)
Федеральный закон от 6 марта 2006 года N 35-ФЗ ‘О противодействии терроризму’, определивший в статье 3 терроризм как идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения или иными формами противоправных насильственных действий (пункт 1), отнес к террористической деятельности — наряду с такими ее проявлениями, как организация, планирование, подготовка, финансирование и реализация террористического акта, подстрекательство к нему, информационное или иное пособничество в его планировании, подготовке или реализации (подпункты ‘а’, ‘б’, ‘д’ пункта 2), — пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость ее осуществления (подпункт ‘е’ пункта 2).
В целях уголовно-правового обеспечения противодействия терроризму и выполнения международных обязательств по пресечению террористической деятельности законодатель, реализуя свои полномочия в сфере регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина, а также уголовного законодательства (статья 71, пункты ‘в’, ‘о’, Конституции Российской Федерации), включил в Уголовный кодекс Российской Федерации статью 205.2, которая устанавливает уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганду терроризма (часть первая), а также дифференцирует (усиливает) такую ответственность за те же деяния, совершенные с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети ‘Интернет’ (часть вторая). Согласно примечаниям к этой статье в ней под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании (пункт 1), а под пропагандой терроризма — деятельность по распространению материалов и (или) информации, направленных на формирование у лица идеологии терроризма, убежденности в ее привлекательности либо представления о допустимости осуществления террористической деятельности (пункт 1.1).
Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, террористической признается деятельность, обращенная к неопределенно широкому кругу лиц и выходящая за рамки классического соучастия в тех его формах и видах, которые закреплены в статьях 32 — 35 УК Российской Федерации и предполагают индивидуализированную субъективную связь между лицами, совместно участвующими в совершении конкретного умышленного преступления в качестве исполнителя, организатора, подстрекателя и пособника. Тем не менее, будучи адресованной массовому сознанию либо вниманию отдельных слоев общества, сегментированных по религиозным, этническим и другим признакам, и направленной на формирование обстановки приемлемости идеологии терроризма и даже желательности ее претворения в общественную практику, эта деятельность также вызывает потребность в адекватных и эффективных мерах превентивного характера. Недопустимо такое использование конституционно и конвенционно гарантированных свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации, которое позволяло бы лицу в нарушение норм национального законодательства и корреспондирующих им международно-правовых норм, являющихся составной частью правовой системы России, беспрепятственно и безнаказанно совершать какие бы то ни было действия, направленные на публичное подстрекательство к терроризму или его публичное оправдание (определения от 21 сентября 2017 года N 1797-О, от 28 ноября 2019 года N 3245-О и др.).
Тем самым статья 205.2 УК Российской Федерации призвана обеспечить охрану общественной безопасности и предусматривает ответственность только за те призывы к осуществлению террористической деятельности и такое оправдание терроризма, которые осуществляются публично (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 25 сентября 2014 года N 2055-О, от 21 сентября 2017 года N 1797-О и др.).
В судебной практике вопрос о публичности оправдания терроризма должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, распространение обращений путем массовой рассылки сообщений абонентам мобильной связи и др.). Публичное оправдание терроризма образует состав оконченного преступления с момента публичного выступления лица, в котором оно заявляет о признании идеологии и практики терроризма правильными и заслуживающими поддержки и подражания. При этом под идеологией и практикой терроризма понимается идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных, насильственных действий (пункт 1 статьи 3 Федерального закона ‘О противодействии терроризму’). Решая вопрос об использовании средств массовой информации, электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети ‘Интернет’, для публичного оправдания терроризма, необходимо учитывать положения Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года N 2124-1 ‘О средствах массовой информации’ и Федерального закона от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ ‘Об информации, информационных технологиях и о защите информации’ (пункты 18 — 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2012 года N 1 ‘О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности’).
Так, Закон Российской Федерации ‘О средствах массовой информации’ не допускает использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов, а также материалов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости, и материалов, содержащих нецензурную брань (часть первая статьи 4), кроме того, прямо предусматривает случаи, когда редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, в том числе представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста (статья 57).
Соответственно, положения статьи 205.2 УК Российской Федерации не содержат неопределенности, приводящей к ее произвольному пониманию и применению, предполагают привлечение к уголовной ответственности лишь за такие общественно опасные действия, которые выразились в недопустимом использовании свободы слова, права на распространение информации и которые содержат все признака состава соответствующего преступления (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 27 января 2022 года N 160-О). Не свидетельствует о несоразмерности или дискриминации и проведенная в части второй этой статьи дифференциация ответственности, поскольку в таком законодательном решении учтен способ, обеспечивающий повышенную доступность распространяемой информации всем пользователям электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети ‘Интернет’, либо аудитории или читателям средства массовой информации.
Таким образом, оспариваемые законоположения не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявительницы в обозначенном ею аспекте.
Проверка же наличия в конкретном тексте признаков оправдания или пропаганды терроризма не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации, как они определены в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона ‘О Конституционном Суде Российской Федерации’, поскольку требует исследования фактических обстоятельств, от чего Конституционный Суд Российской Федерации воздерживается во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона ‘О Конституционном Суде Российской Федерации’, Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Прокопьевой Светланы Владимировны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона ‘О Конституционном Суде Российской Федерации’, в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН